– Если бы у меня было оружие, – злобно прошипел незнакомец, – ты бы уже был мертв.

Мари стояла, прилипнув к стене. Этот человек назвал свое имя. Как же он назвал себя? Арман ле Бон.

Арман ле Бон?

Она беспокойно переводила взгляд с одного мужчины на другого. Макс ле Бон. Арман ле Бон. Кто-то из них говорит правду. А другой лжет.

Арман. Арман. Арман. Она не помнила этого имени. И оно не вызывало того ощущения удушливого мрака, какое испытала она недавно при имени Вероники ле Бон.

Он лжет!

– Мари. – Голос Макса прозвучал требовательно и повелительно. – Я прошу тебя...

– Мари, не верь ему, он тебе не муж, – быстро заговорил незнакомец. – Он использует тебя. Ему нужно от тебя...

Но Макс не дал ему договорить. Мужчина неожиданно поперхнулся и замолчал, глотая ртом воздух.

– Мари, у нас есть несколько секунд. Слушай внимательно, – приказал Макс. – Видишь ту дверь? За ней лестница. Поднимайся наверх. Найди свободную комнату и жди меня там. Ни в коем случае не спускайся сюда. Что бы ты ни услышала, сиди в комнате.

Мари, вся дрожа, не могла сдвинуться с места. Взгляд ее был прикован к незнакомцу, мозг лихорадочно работал. Одна фраза, сказанная им, прозвучала вполне отчетливо.

Он тебе не муж.

– Мари! – отчаянно прошептал Макс.

Она оторвала взгляд от мужчины, так походившего на нее, и увидела красивое лицо, которое уже стало ей родным, серебристое мерцание знакомых глаз...

– Макс...

– Милая, если ты любишь меня, сделай, как я сказал.

Огонь, пылавший в его глазах, и его твердый голос победили одолевшие ее сомнения и страхи. И она сделала свой выбор.

Она выбрала его, которого любила.

– Нет! Постой. Мари!

Не обращая внимания на слова незнакомца, она проскользнула мимо него и быстро прошла к двери.

Мари послушалась его. Макс перевел дух. Сердце неистово колотилось в груди. Рубашка, намокшая от пота, прилипла к телу. Впервые за все это время он порадовался тому обстоятельству, что амнезия Мари была столь глубокой.

Она не вспомнила даже своего брата.

– Гаденыш, – прорычал юноша. – Они пристрелят тебя. Ты и шагу сделать не успеешь. Я прошу Господа только об одном: чтобы смерть твоя была долгой и мучительной.

– И я рад познакомиться с вами, ле Бон, – ответил Макс, продолжая держать свой нож под ребрами Армана. Ярость душила его. Вот человек, благодаря которому страдает Джулиан. Это он заставил Мари создать соединение. Он затеял сделку с военными, желая сорвать на этом куш.

– Для тебя, д'Авенант, все кончено. Так позволь же спасти хоть ее.

– Ну да, как же. Ведь вы так мило заботились о ней все это время. – Раздираемый между желанием хорошенько врезать этому негодяю и необходимостью уберечь Мари, он свободной рукой нащупал саквояж, стоявший рядом на стуле. В запасе у него оставались считанные минуты. Или секунды.

– Черт! Да подумай же ты! Ведь ты погубишь ее!

– Только не пытайся убеждать меня, что тобой движет забота о сестре. – Не сводя глаз с ле Бона и ножа, он порылся в саквояже и, вытащив оттуда черную цилиндрическую штуку размером с пивную кружку, поставил ее на стол. – От кого вы узнали, что мы остановимся здесь?

– От того же, от кого знаю, Что жить тебе осталось недолго и Англии не видать как своих ушей.

Макс достал второй цилиндр.

– Отвечай.

– Догадайся сам.

Вторую гладкую черную штуковину Макс пустил по полу, и она покатилась к стойке.

– Рад был встретиться с вами, ле Бон. – Он вынул пистоль. – Но к сожалению, эту чудную беседу придется отложить до лучших времен.

Он прицелился и – выстрелил.

Но не в ле Бона, а в ту штуковину, что катилась по полу.

И в дребезжащем гомоне переполненного людьми зала раздался глухой взрыв. Пуля разорвала черный цилиндр, и он выплюнул облако черного удушливого дыма. Трактир потонул в криках и визге, а Макс развернулся и прострелил второй. Люди вскакивали из-за столов, стаканы и тарелки летели на пол.

Сунув разряженную пистоль в карман, он отшвырнул ле Бона в сторону и схватил свой саквояж. Вздымающееся облако дыма обволакивало зал, погружая его в мрак и хаос. Прошло лишь несколько секунд, но уже ничего не было видно, и невозможно было дышать.

Задыхаясь и кашляя, Макс вытащил из-за пазухи вторую пистоль и направился к двери. – Нет! Погоди!

Ле Бон, слепо шаря руками в темноте, схватил Макса за плечо. Но Макс выдвинул локоть, всадив его юноше в живот.

Ле Бон, давясь и задыхаясь, ухватился за его пистоль.

Макс сражался, пытаясь высвободить пистоль. На выстрелы уже бежали вооруженные солдаты. Он слышал их сердитые крики: толпа, рвавшаяся наружу, заблокировала дверь, не давая им войти.

Арман сжимал ствол пистоли. Макс резко развернулся и, сделав выпад коленом, снова ударил юношу в живот, и тот, вскрикнув от боли и изумления, разжал руку. Пистоль выпала и выстрелила. Юноша отлетел к стене.

Макс слышал, как он рухнул на пол. Не видя ничего вокруг, Макс шарил руками по полу, пытаясь найти свой саквояж, и едва не споткнулся об него. Схватив его, он побежал, с трудом пробираясь сквозь толпу обезумевших людей, которые метались по залу в поисках дверей и окон.

Ему показалось, что прошла вечность, пока он, ничего не видя и держась за край стойки, продвигался вдоль нее. Обогнув ее наконец, он оказался в единственном свободном от людей пространстве и бросился к двери, за которой была лестница.

Дым должен был скоро рассеяться. Здесь, в этой части зала, уже начинало проясняться.

Перескакивая через две ступеньки, он помчался наверх. Он почти миновал пролет, когда в царящем хаосе прозвучал выстрел. Стреляли совсем рядом. Инстинктивно он бросился на пол, и неудачно – край ступени вонзился ему в живот, и на секунду Макс задохнулся.

А задохнувшись, разжал руку. Саквояж, громыхая, покатился вниз.

Где Макс? Что с ним?

Охваченная паникой, Мари стояла в коридоре и дрожала, вцепившись рукой в дверной косяк, чтобы не броситься вниз, туда, где был сейчас он. Она слышала крики. И выстрелы.

Стреляли из пистоли. Эти резкие, разрывающиеся звуки больно отдавались в животе. Все ее нутро сжималось от них. Беспросветный мрак снова обступал ее. Она помнила эти звуки. Она не знала, где и когда слышала их, но знала, что слышала.