Мари закричала, но мужчина так вдавил ее в стену, что она едва не задохнулась.

– Кричать бесполезно, мадемуазель ле Бон. Вас никто не услышит, мы здесь одни. – Он налег на нее всей тяжестью своего тела. Из оранжереи доносился страшный рев Никобара. – О Боже! Ну и местечко. Зверинец какой-то. Ужасная участь постигла моего приятеля.

Он протянул руку и закрыл дверь.

Мари попыталась высвободиться, кулаками упираясь ему в грудь и отталкивая его от себя.

– Пустите! – кричала она, стараясь на поддаваться панике, овладевавшей ею. – Мой муж...

– Он мертв. – Засунув пистоль за пояс, он поймал ее руки. – Впрочем, он никогда и не был вам мужем.

– Нет. Нет! – Мари не сдавалась, твердо решив не верить его лживым словам. – Он жив. Он скоро вернется...

– Да он уже здесь. Только лежит в карете – с пулей в сердце, – невозмутимо ответил мужчина, связывая ей руки веревкой, которую вытащил из кармана.

– Нет! – Мари боролась, изворачиваясь, отталкивая его. – Вы лжете! Вы не убьете Макса. Он нужен вам живым вместе с его изобретением!

– Мадемуазель, вы испытываете мое терпение. – Он схватил ее за горло. – Ведь это вы, голубушка, изобрели соединение. А человек, представившийся вам Максом ле Боном, был на самом деле Максимилианом д'Авенантом, английским лордом, работавшим на британские власти. Его послали во Францию, чтобы похитить вас и под видом любящего мужа доставить вас в Англию.

Нет! Она ловила ртом воздух и не могла поймать его. Это неправда! Он сумасшедший. Она задыхалась. Перед глазами поплыл туман.

– Мне нужны вы, – сообщил мужчина. – Чтобы добраться до вас, мне пришлось сегодня пожертвовать моими отличными помощниками. Жаль, конечно, что я так дорого заплатил за вас, но меня утешает одно – я принес эту жертву во имя будущего Франции. – Он опустил руку в карман. – Мадемуазель, я не желаю испытывать судьбу, дожидаясь, когда вы ускользнете из моих рук, и поэтому намерен получить от вас информацию немедленно.

С ужасом она смотрела ему в глаза.

Он вытащил из кармана какую-то металлическую штуку.

Но то было не оружие, а сверкающий золотой диск, прикрепленный к концу короткой цепочки.

– Мне нужна формула соединения, и я получу ее. Прямо сейчас. – Он поднес диск к ее глазам. – Скажите, мадемуазель ле Бон, вас посещают хоть какие-то воспоминания?

Испуганная, дрожащая, она смотрела на него и молчала, решив, что не будет отвечать, какие бы вопросы он ни задавал ей.

Она ожидала, что он рассвирепеет, но он вдруг улыбнулся.

– Ваше молчание обнадеживает меня. Видимо, кое-что вы все-таки помните. Со дня аварии минуло больше месяца, и я склонен думать, что с головой у вас уже все в порядке.

Требуется только время. Или же, – его улыбка стала шире, – один легкий толчок.

Он покрутил в пальцах цепочку, и золотой диск начал вращаться перед ее глазами. От слепящего блеска золота у нее закружилась голова. Мари закрыла глаза.

– Смотрите на диск, – приказал мужчина.

Его пальцы сдавили ей горло, вынуждая ее подчиниться Она ловила ртом воздух, кашляла, но только когда она открыла глаза, он ослабил свою хватку. Чуть-чуть, ровно настолько, чтобы она не задохнулась.

– Так-то лучше, – удовлетворенно проговорил он. – А теперь, – его голос стал тихим и монотонным, – смотрите на диск... Смотрим на диск... смотрим прямо перед собой... на диск...

Его рука сжимала ей горло, она чувствовала себя беспомощной, не в силах отвести взгляда, отвернуть голову. Ни единого звука не доносилось из оранжереи. Да и во всем доме стояла мертвая тишина. Мари ошеломленно смотрела на вращающийся перед глазами блестящий круг.

У нее кружилась голова, перед глазами все плыло. Она заморгала. Казалось, вращается вся комната – быстрее, быстрее, быстрее.

Прошло несколько минут, и она почувствовала, что все ее тело наполняется тяжестью.

– Хорошо, – проговорил он тем же низким, размеренным голосом. – Ваши веки тяжелеют... наливаются тяжестью... они опускаются... опускаются...

Она старалась не слушать его. То, что он говорил, и то, что он делал, приводило ее в полнейшее замешательство. Она вдруг с удивлением поняла, что ее веки... действительно начинают тяжелеть.

– Хорошо... очень хорошо. Веки тяжелые... вам хочется опустить их... вы опускаете их...

Она уже ничего не различала вокруг – только кружащиеся золотые круги, стремительно разрастаясь, мелькали перед ее глазами. Странное ощущение возникло в голове – как будто ватный туман наполнил ее, неумолимо смеживая ее веки.

Мужской голос звучал где-то далеко.

– Не сопротивляйтесь, мадемуазель. Спешить некуда... здесь никого нет... только вы и я...

Она уже не сопротивлялась тяжести, тянувшей ее вниз, на пол. Она еще ощущала ход времени, только каждая последующая минута тянулась дольше предыдущей. Но вскоре она перестала чувствовать и его.

Ей показалось, что она очень долго спала, когда снова услышала этот голос.

– А сейчас, мадемуазель, вы будете вспоминать... Вспоминать... Нужно вспоминать...

Голос звучал на задворках сознания, ей казалось, что она опять проваливается в сон. Нет, не в сон. В царство теней.

– Вы будете вспоминать... вспоминать...

Мрак небытия окутал ее – тяжелый, пугающий, абсолютный мрак. Тени обступали ее, она не могла вырваться из их кольца. Не могла вернуться. Не могла бороться с ними У нее не было сил. Тело ее безжизненно обмякло.

– Вспоминайте...

Она проваливалась глубже... глубже... глубже. Бесконечно одинокая в этом царстве теней.

– Вспоминайте.

И вдруг вспышка света прорезала мглу.

Как будто солнце взорвалось в ночи.

Задыхаясь от ужаса, она открыла глаза, когда внезапно увидела все, разом. Поток образов затопил ее сознание. Словно черная повязка упала с ее глаз, и вся ее жизнь промелькнула перед ней.

Она содрогнулась, как от смертельного удара. Судорога прошла по ее телу. И Мари, вжавшись в стену, закричала от ужаса.

Она вспомнила все. Абсолютно все.

Детство. Мать. Усадьбу. Деда. Армана. Она видела все – до последнего мгновения, до мельчайшей подробности. Свою лабораторию. Эксперименты.

Вероника!